Он появился в нашей жизни внезапно – брат Володя в начале 50-х учился в Московском ремесленном училище, где получали специальность испанские ребята – дети, которых в 1937 году, спасая от фашизма, приютил Советский Союз. Среди них был Улибарри Агустин Рамос. Все разъезжались на каникулы. Агустину поехать было некуда и Володя привез его к нам, в Комаричи. Это был очень красивый юноша, сейчас сказали бы «мачо», простой комаричский люд выразился просто «как нарисованный». Говорил Агустин с большим акцентом, он ведь приехал в СССР уже в пятилетнем возрасте. В семье его полюбили, наша мама его согрела и на протяжении всей жизни они очень дружили, мама и умерла у него на руках, когда он вез ее на своей машине в больницу. Агустин приехал раз, второй, а среди моих трех братьев Алексея, Володи и Якова росла красавица-сестричка Александра, ей было всего 17 лет, красота ее была славянской – крупная, русая. Пылкий Агустин в очередной приезд заявил родителям: «Женюсь на вашей дочери!» Папа ошеломленный: «Ей нужно учиться, юная совсем». И тогда испанский Ромео решительно заявил: «А если откажете, я повешусь у вас на печной трубе». Мама в ужасе: «Мальчик сирота. Надо сказать «да»». Можно представить, как зарубежное радио прокомментировало бы этот скандал: «В Брянской губернии, пос. Комаричи, от неразделенной любви повесился испанский юноша». Все закончилось мирно – сыграли свадьбу. Только имя какое-то тяжелое для русской глубинки и с легкой руки моих братьев юноша становится Сашкой, в семье мы называли его ласково Шуриком. Наша юная бесстрашная сестричка собрала нехитрое приданое и отправилась в Ангарск Иркутской области, где Агустину дали жилье. Надо заметить, что жилье ему давали везде, как иностранцу без очереди, жилье и работу. Через 9 месяцев, знойным летом, когда косили сено и воздух был духмян травами, принесли телеграмму «Поздравляем внучкой Лидочкой», в Ангарске видно пылали нешуточные страсти. На следующий день телеграмма - «Безумно любим, назвали Любочкой», и уже через полгода сестричка с кулечком, в модных ботиночках и большим глиняным дедом морозом приехала погостить в родительский дом. Дед мороз оставил меня равнодушной, но беленький кулечек с Лидочкой-Любочкой потряс – «Боже, какая у нее девочка, а какие ботики»- завидовала я. Соседи, поджимая губы: «Вышла замуж Шурочка, как в сапожек села». В Ангарске, где Шура жила в коммунальной квартире, соседи научили ее печь немыслимой вкусности пироги, а молодой испанский муж внедрял в быт европейские привычки, заложенные в нем с молоком матери,  - белоснежные салфетки, кофейник на столе.
   Прошло 4 года, к власти пришел Н.С. Хрущев, «железный занавес» приоткрылся, и наш Агустин получил разрешение на выезд в Испанию. Уехал, Шура с заплаканным юным личиком вернулась в родительский дом. И опять шептались соседки: «Бросил Шурочку с ребенком, чужеземец!» Но не смог испанский Ромео разлюбить свою русоволосую жену и маленькую дочку. В начале были письма, а весной, когда дороги поселка размыло, кругом лужи, грязь, от вокзала в сторону нашего дома не шел, а летел настоящий красавец в длинном белом плаще с большим кожаным чемоданом. Все тогдашние СМИ Комаричей писали о его пребывании в Испании, о том, как родители уговаривали его остаться. А он рвался в Россию, которая стала его второй родиной. В нашем сельском доме появились кастаньеты, статуэтки быков с тореодорами, диковинные испанские танцовщицы. И опять увез Агустин теперь уже не юную, а молодую жену в город Алексин, ему же везде были рады предоставить жилье. Там жили недолго, решили обосноваться в Брянске. В начале дали дом с поместьем в пос. Локоть, а затем квартиру одну, потом вторую в Брянске. Родился сын, как они были счастливы в те годы.
В это время в Брянске жила еще одна испанская семья – Энрико Армеро, сбежал в Россию, спасаясь от фашизма. Он жил в центре Брянска на                            ул. Луначарского с большой семьей и тоже русской женой. Энрико был старше нашего Агустина, в Испании у него остался сын. Испанская же жена умерла. Мне было 15 когда приехал из Испании младший Энрико, он ни слова не знал по-русски, но сразу же взялся учить меня танцевать рок-н-ролл. И научил. Потом я внедряла этот танец на комаричской танцплощадке. Семьи Армеро и Улибарри очень дружили. В последствии старший Энрико уехал с семьей на Кубу, младший же женился на самой красивой девушке Брянска Элле. Самое интересное, что сейчас я очень люблю и дружу с его дочерью Исабель, она «нежнейший прелести чистейшей образец». Сам же он давно в Испании, старший Энрико на Кубе погиб.
  Наши испанцы в 1970 году получают гостевой вызов в Испанию для всей семьи. Мы провожаем их из Москвы, поезд «Москва-Париж». Уехали. Испанское гостеприимство не знало границ. Опять уговаривали их остаться, предлагая двухэтажный дом. Любе было 17 лет, она только окончила 10 классов. Удивление испанцев было беспредельно – какое большое образование для девочки. Ведь испанские девочки не учились, только очень богатые. По их меркам Шура тоже была очень образованна, окончила техникум.
   Из рассказа Любы: «Пришла на дискотеку, меня пригласили на танец. Юноша, узнав, что не говорю по-испански, спрашивает: «Полька?». И когда я сказала «русская», вся дискотека устроила мне овацию, молодежь долго скандировала: «СССР!» К Шуре приходили матери спасенных детей с благодарностью. Шура была такая русская, такая гордая.    Когда у нее спрашивали, как часто она посещает парикмахерскую, делает маникюр, отвечала: «По мере необходимости». Родня устраивала им экскурсии, они пожили в Париже, отдыхали на берегу Бискайского залива, посетили корриду, естественно, магазины. В Мадриде, встретив гастролирующих артистов Большого театра, стали обниматься. Отец Агустина просил оставить хотя бы 11-летнего Павлика, который как две капли воды был на него похож, на что Павлик дипломатично отвечал: «Я бы остался, но комаричский дедушка от тоски умрет». А жаль, не услышали звезды, если бы остался, не сложилась бы так трагично его судьба. Какие они вернулись через полгода – другие люди. «Доброе утро», «спокойной ночи» - все по-испански, испанские блюда – фасоль, спагетти, неизменный утренний кофе. Моя сестричка заморские одежки почти не носила, а роскошную шубу так и вовсе продала, сказав: «У моих подруг этого нет, и мне неловко это носить». Она любила дом, создавала европейский уют своему Агустину, это были годы ее цветения, выписывала толстые журналы, могла сказать мне библиотекарю: «А ты читала?». Когда ей было 41 год, Люба подарила внука. А в 42 она скоропостижно умерла – кровоизлияние. Умирала мужественно. Врачи, зная, что все безнадежно, боролись до последнего. А она все повторяла: «Все смертны, не плачьте». Сестричка моя, если бы ты знала, как мы страдали, ты бы не умерла. Здесь хотелось бы мне слукавить и не сказать, что Агустин очень скоро женился, но… Правда женился на нашей двоюродной сестре – Ксении, может быть, она напоминала ему его русоволосую любовь. И счастливо дожил с ней, похоронен на комаричском кладбище. Но это уже другая история.
Какая получилась семейная сага, а я ведь хотела на примере нашей простой семьи сказать о русском народе и о России. О том, как наша семья согрела испанского мальчика, и он захотел остаться в ней навсегда. О том, что мой отец в первую очередь заказывал шить овчинный полушубок Агустину, ведь он испанец и ему труднее переносить русские морозы. О том, что социальная защита иностранцев была велика: они в первую очередь получали жилье, работу, отдых. В то время в Советском Союзе жилье нужно было ждать 10-15 лет.
     В те годы Марина Влади устроила в Париже выставку, привезя из СССР дамское белье. Лейтмотивом этой выставки было «Какой ужас». А я скажу: «Какая чушь». Дорогая тезка,  именно в эти годы в Париже была моя сестра и племянница. По европейским меркам – высоко образованные, и им в России было доступно любое образование бесплатно! Можно ли сравнить образование и панталоны?
В один прекрасный день к библиотеке подъезжает иномарка, выходит юноша – золотая цепь на шее, на руке, а на капоте машины – георгиевская ленточка. Он гордится Россией, а если нужно – пойдет с одной гранатой защищать ее. Наша история – великая, мудрая и богатая. И мы – тот самый русский народ, который веками подвергался оболганию, но мы знаем – у нас величайшая страна в мире, которую мы унаследовали от русских мужиков, среди которых были и брянцы. Низкий им поклон!
                                                                     Кайкова М.П.